Жизнь нелегала в США (рассказ филиппинца)

[Gloria]

Одним августовским утром почти два десятилетия назад, моя мама разбудила меня и посадила в машину. Она вручила мне куртку со словами "Там может быть холодно". Прибыв в филиппинский международный аэропорт Бениньо Акино, я встретил тетю, которая познакомила меня с человеком, которого я никогда не видел. Мне сказали, что это мой дядя. Это было в 1993 году, и мне было 12 лет.

Мать хотела, чтобы я получил лучшую жизнь, поэтому послала меня за тысячи километров, чтобы я жил со своими бабушкой и дедушкой. После прибытия в Маунтин-Вью, в Калифорнии, я поступил в шестой класс и быстро полюбил мой новый дом, семью и культуру. Однажды, когда мне было 16, я поехал на велосипеде на близлежащий офис DMV, чтобы получить водительские права. Некоторые из моих друзей уже имели их, поэтому я решил, что пришло время. Но когда я передал клерку мою зеленую карту в качестве доказательства права на жительство в США, она рассмотрела ее и прошептала: "Это подделка, не возвращайся сюда больше."

Смущенный и испуганный, я приехал на велосипеде домой к деду. "Разве это подделка?" - спросил я его. Дед работал охранником, бабушка поваром - оба они были гражданами США и поддерживали мою мать и меня, когда мне было 3, после загулов отца, родители развелись. Дед вдруг сказал мне, что купил карту, а также другие поддельные документы, для меня. "Не показывай это другим людям", предупредил он.

Я решил тогда, что я никогда не дам  никому оснований сомневаться в том, что я был американцем. Я убедился, что если я буду достаточно работать и добиваться, я буду вознагражден гражданством. За последние 14 лет после окончания средней школы и колледжа я стал журналистом, беру интервью у самых известных людей в стране. На первый взгляд, я добился воплощения своей американской мечты.

Но я все еще нелегальный иммигрант. И это означает жизнь в другой реальности. Это значит, что каждый мой день сопровождается страхом разоблачения. Это означает, что я не могу доверять людям, даже самым близким мне, должен держать свои семейные фотографии в обувной коробке, а не развешивать их в рамках по стенам в моем доме, поэтому друзья не спрашивают о них. Это означает, что скрепя сердце, болезненно, мне приходится делать вещи, которые неправильны и незаконны.

В прошлом году я читал о четырех студентах, которые приехали из Майами в Вашингтон, чтобы лоббировать законопроект 20-летней давности о получении прав постоянного проживания для молодых людей, которые получили образование в этой стране, они сделали это, рискуя депортацией. И администрация Обамы депортировала почти 800 тысяч людей в течение последних двух лет. Их мужество вдохновило меня.

Считается, что 11 в США проживают миллионов нелегальных иммигрантов. Некоторые и не подозревают, что это те, кто рядом с ними. Кто-то ухаживает за вашим садом, кто-то за детьми, кто-то учится в школе или колледже, а некоторые пишут статьи, которые вы читаете. Я вырос здесь. Это мой дом. Тем не менее, хотя я думаю о себе, как об американце и считаю Америку родиной, моя страна не думает обо мне, как об одном из своих детей.

Моя первая проблема была в языке. Хотя я выучил английский язык на Филиппинах, я хотел, чтобы у меня не было акцента. В средней школе, я проводил часы у телевизора смотря сериалы (в частности, "Фрейзер", "Home Improvement" и повторы "Золотые девочки") и фильмы (от "Славные парни" до "Энн с зеленых крыш"), останавливая видеомагнитофон, чтобы попытаться скопировать как различные слова, так и жесты. В местной библиотеке, читал журналы, книги и газеты - все, чтобы узнать, как писать лучше. Кэти Дьюара, мой учитель английского в средней школе, познакомила меня с журналистикой. Тогда я написал свою первую статью для студенческой работы, я убедился, что, мое призвание - писать для американцев.

(продолжение следует)

[Gloria]

Дебаты по поводу нелегалов усилили мою тревогу. В 1994 году, всего через год после моего выезда с Филиппин, губернатор Пит Уилсон был переизбран в частности за поддержку предложения 187, которое запрещает иммигрантам, не имеющих документов, посещать государственные школы и иметь некоторые другие услуги. Федеральный суд позже посчитал это предложение неконституционным. После моей встречи в отделе транспортных средств в 1997 году, я стал лучше понимать антииммигрантские настроения и стереотипы: многие американцы считают, что иммигранты не хотят ассимилироваться, они истощают общество. Все это говорилось не в мой адрес, но я воспринимал это все к себе.

Я должен был работать - и для этого мне нужен был номер социального страхования. К счастью, мой дед уже успел получить его для меня. Он всегда заботился о членах семьи. Он и бабушка иммигрировали на законных основаниях в 1984 году из Замбалес, провинции на Филиппинах, после того, как сестра деда вышла замуж за парня из американской армии, который был на филиппинско-американской службе. Она пригласила брата и его жену с собой. Когда они попали в США, дед ходатайствовал о его детях - моей матери и ее младшем брате. Но моя мать была замужней женщиной, а граждане США не могут ходатайствовать о женатых или замужних детях. Кроме того, дед не хотел, чтоб мой отец приехал в США.

Чтоб перевезти меня в США, дед потратил огромную для него сумму - 4500 долларов, чтоб оформить для меня поддельные документы. После того как я приехал в Америку, Лоло получил новый поддельный филиппинский паспорт филиппинский, на мое настоящее имя, поддельную студенческую визу и такую же поддельную зеленую карту. У меня вместе со всем этим было действительное право "Valid for work only with INS authorization.”

Когда я начал искать работу, мы с дедом на карте прикрыли надпись на соушл секьюрити белой лентой надпись "с разрешения INS", затем сделали ксерокопии карты. На первый взгляд, копии будут выглядели как обычные копии свободной карточки социального обеспечения.

Лоло всегда думал, что я получу низкооплачиваемую работу, что чаще бывает у людей без документов. Но даже на черную работу требовались документы, так что мы надеялись, что ксерокопия карты будет работать, хотя бы временно. Учась в средней школе, я подрабатывал на стойке регистрации местной ИМКА, в теннисном клубе до тех пор, пока я не устроился на неоплачиваемую стажировку в "Голос Маунтин-Вью", в мою родную газету. Сначала я приносил кофе и помогал всему офису, потом занимался сдачей в аренду зала заседаний и выполнял другие задания за плату.

Уже более десяти лет после получения работы на полный рабочий день, работодатели редко просят проверить оригинал карты социального обеспечения. Когда я показывал ксерокопию, ее спокойно принимали. Со временем, я также начал говорить, что я гражданин США и это было проще, чем называть себя постоянным жителем со статусом "зеленой карты", с которым потребовалось еще иметь регистрационный номер иностранца.

Этот обман постоянно давит, я все больше чувствовал себя самозванцем. Но я продолжал делать это. Мне нужно было жить и выживать самому, ведь Маунтин-Вью стал моим вторым домом.

Был случай, когда я признался о своем нелегальном положении. Я тогда учился в школе и был избран в школьной совет директоров, который дал мне возможность встретиться и подружиться с руководителем нашего школьного округа. Я присоединился команде, которая устраивала дебаты, школьные спектакли и стал одним из редакторов студенческой газеты Oracle. На это обратила внимание моя руководительница Пэт Хайленд. После репетиции хора регент Джилл Денни сказала мне, что попытается оформить поездку нашей группы в Японию. Я сказал ей, что не могу себе это позволить, но она была уверена, что можно найти способ. После колебаний, я решил сказать ей правду. "Проблема не в деньгах, у меня нет права на паспорт." Она стала уверять, что мы получим паспорт... Наконец, я ей сказал: "Меня не должно быть здесь". Она поняла. Когда хор гастролировал на Гавайях без меня, руководитель хора рассказывала мне позже, что очень переживала, что не смогла взять меня с собой.

по материалам блога nytimes.com